О значении присоединения в работе со "сложными" клиентами
Зачастую аналитик надеется, сознательно или бессознательно, в силу образования или в силу личных свойств, что можно будет просто "говорить о", а не "проживать вместе", что этого хватит. Любит клиентов, с которыми удается "говорить о", потому что с ними можно оставаться "собой" - защищенным, эффективным, довольным собой; такой клиент "не мешает" делать работу: ну возникли сопротивления или перенос, поговорили о них, и все, сопротивления отступают и перенос разрешается. В то время как настойчивое затягивание в "проживание вместе" вызывает понятную дезориентацию, тревогу, сложные чувства и много сомнений. И вот уже мне не дают помогать, отвергают мою "хорошую грудь" или пытаются ее сожрать, ведут себя совершенно иррационально и невыносимо. Тут пугающие мысли о своей некомпетентности, недостатке знаний и умений заменяет мысль, что этот клиент просто не поддается лечению.
Зачастую аналитик надеется, сознательно или бессознательно, в силу образования или в силу личных свойств, что можно будет просто "говорить о", а не "проживать вместе", что этого хватит. Любит клиентов, с которыми удается "говорить о", потому что с ними можно оставаться "собой" - защищенным, эффективным, довольным собой; такой клиент "не мешает" делать работу: ну возникли сопротивления или перенос, поговорили о них, и все, сопротивления отступают и перенос разрешается. В то время как настойчивое затягивание в "проживание вместе" вызывает понятную дезориентацию, тревогу, сложные чувства и много сомнений. И вот уже мне не дают помогать, отвергают мою "хорошую грудь" или пытаются ее сожрать, ведут себя совершенно иррационально и невыносимо. Тут пугающие мысли о своей некомпетентности, недостатке знаний и умений заменяет мысль, что этот клиент просто не поддается лечению.
Затягивание в "проживание вместе" (через проективную идентификацию), существуют не для того, чтобы разрушить аналитика или все хорошее и не для саботажа выздоровления, а только для того, чтобы изначальная травмирующая ситуация была пройдена снова, но с небольшими спасительными отличиями.
Мы думаем (и я часто встречала в литературе такое мнение), что такие клиенты надеются найти "идеального родителя", "чудесное спасение", и пытаются заставить аналитика быть именно таким, и аналитик конечно должен сопротивляться, не втягиваться в удовлетворение, потому что клиенты "не насыщаемы". Верно, они не насыщаемы, отвергают и разрушают, но не из зависти, а потому что им не это нужно и им дают не то.
Представьте, что вам очень хочется картошку, а вам все время дают апельсин, сочный и красивый. Вы отказываетесь от апельсина, а вам снова его подсовывают, вы его уже отбрасываете, а вам снова его. Вы уже в ярости разбиваете его о пол, кричите и реально ненавидите. Вы это делаете от ненависти или зависти к апельсинам и к тем, кто их предлагает или потому, что просто хотите картошку? Ненависть и зависть реально может ощущаться, но ее вызвал и культивировал аналитик, пока снова и снова, подсовывая апельсин, создал ощущение, что картошка это вообще отстой, а вот апельсин, который есть у аналитика - вот это реально крутая штука. Такие клиенты ведь даже "достаточно хороший объект" ( в нашем представлении, достаточно хороший) не могут принять, потому что он слишком отличается от изначальной ситуации, с чего бы он принял очень хороший объект?
Но они очень насыщаемы такой "простой" вещью как присоединение.
Мы думаем (и я часто встречала в литературе такое мнение), что такие клиенты надеются найти "идеального родителя", "чудесное спасение", и пытаются заставить аналитика быть именно таким, и аналитик конечно должен сопротивляться, не втягиваться в удовлетворение, потому что клиенты "не насыщаемы". Верно, они не насыщаемы, отвергают и разрушают, но не из зависти, а потому что им не это нужно и им дают не то.
Представьте, что вам очень хочется картошку, а вам все время дают апельсин, сочный и красивый. Вы отказываетесь от апельсина, а вам снова его подсовывают, вы его уже отбрасываете, а вам снова его. Вы уже в ярости разбиваете его о пол, кричите и реально ненавидите. Вы это делаете от ненависти или зависти к апельсинам и к тем, кто их предлагает или потому, что просто хотите картошку? Ненависть и зависть реально может ощущаться, но ее вызвал и культивировал аналитик, пока снова и снова, подсовывая апельсин, создал ощущение, что картошка это вообще отстой, а вот апельсин, который есть у аналитика - вот это реально крутая штука. Такие клиенты ведь даже "достаточно хороший объект" ( в нашем представлении, достаточно хороший) не могут принять, потому что он слишком отличается от изначальной ситуации, с чего бы он принял очень хороший объект?
Но они очень насыщаемы такой "простой" вещью как присоединение.
Затягивание в "проживание вместе" (через проективную идентификацию), существуют не для того, чтобы разрушить аналитика или все хорошее и не для саботажа выздоровления, а только для того, чтобы изначальная травмирующая ситуация была пройдена снова, но с небольшими спасительными отличиями.
Мы думаем (и я часто встречала в литературе такое мнение), что такие клиенты надеются найти "идеального родителя", "чудесное спасение", и пытаются заставить аналитика быть именно таким, и аналитик конечно должен сопротивляться, не втягиваться в удовлетворение, потому что клиенты "не насыщаемы". Верно, они не насыщаемы, отвергают и разрушают, но не из зависти, а потому что им не это нужно и им дают не то.
Представьте, что вам очень хочется картошку, а вам все время дают апельсин, сочный и красивый. Вы отказываетесь от апельсина, а вам снова его подсовывают, вы его уже отбрасываете, а вам снова его. Вы уже в ярости разбиваете его о пол, кричите и реально ненавидите. Вы это делаете от ненависти или зависти к апельсинам и к тем, кто их предлагает или потому, что просто хотите картошку? Ненависть и зависть реально может ощущаться, но ее вызвал и культивировал аналитик, пока снова и снова, подсовывая апельсин, создал ощущение, что картошка это вообще отстой, а вот апельсин, который есть у аналитика - вот это реально крутая штука. Такие клиенты ведь даже "достаточно хороший объект" ( в нашем представлении, достаточно хороший) не могут принять, потому что он слишком отличается от изначальной ситуации, с чего бы он принял очень хороший объект?
Но они очень насыщаемы такой "простой" вещью как присоединение.
Мы думаем (и я часто встречала в литературе такое мнение), что такие клиенты надеются найти "идеального родителя", "чудесное спасение", и пытаются заставить аналитика быть именно таким, и аналитик конечно должен сопротивляться, не втягиваться в удовлетворение, потому что клиенты "не насыщаемы". Верно, они не насыщаемы, отвергают и разрушают, но не из зависти, а потому что им не это нужно и им дают не то.
Представьте, что вам очень хочется картошку, а вам все время дают апельсин, сочный и красивый. Вы отказываетесь от апельсина, а вам снова его подсовывают, вы его уже отбрасываете, а вам снова его. Вы уже в ярости разбиваете его о пол, кричите и реально ненавидите. Вы это делаете от ненависти или зависти к апельсинам и к тем, кто их предлагает или потому, что просто хотите картошку? Ненависть и зависть реально может ощущаться, но ее вызвал и культивировал аналитик, пока снова и снова, подсовывая апельсин, создал ощущение, что картошка это вообще отстой, а вот апельсин, который есть у аналитика - вот это реально крутая штука. Такие клиенты ведь даже "достаточно хороший объект" ( в нашем представлении, достаточно хороший) не могут принять, потому что он слишком отличается от изначальной ситуации, с чего бы он принял очень хороший объект?
Но они очень насыщаемы такой "простой" вещью как присоединение.
Для этого нужно: 1) бросить свои попытки быть увиденным и воспринятым как хороший объект 2) присоединиться к клиенту в том, как он именно сейчас видит аналитика: сочувственно зеркалить, описывая простыми словами его переживания, его, а не свои. Не интерпретировать, не объяснять, не пытаться изменить, а именно своими словами расширять описание того, что переживает клиент в своей изначальной травматичной ситуации, ничего не добавляя. Только такие условия создают целебное действие, так как теперь клиент не один со своей травмой, а вы вместе с ним в ней, просто описываете ее и его в ней, становясь, как раз дополнительной психикой для переработки сырых первичных элементов. Вот это он может взять и возьмет с большой готовностью, почувствует себя понятым и даже благодарным.
Со временем, можно попробовать добавить осторожно простейшие метафоры и сравнения. Здесь опять огромный соблазн и надежда аналитика, что метафоры и сравнения будут с готовностью и благодарностью приняты.
Чаще всего, если до этого к клиенту уже достаточно долго только присоединялись, ничего не добавляя, то он сможет выдержать, что у аналитика есть и что-то больше, чем у него, что-то отличающееся – это движение к апельсинам, но очень постепенное. Но принять и согласиться может быть не готов. Опять - это не от зависти к апельсинам, не от ненависти к связи, а потому, что, скорее всего, ему надо искать свои метафоры и сравнения для развития своей психики, а не брать пассивно готовое у аналитика.
Для этого нужно: 1) бросить свои попытки быть увиденным и воспринятым как хороший объект 2) присоединиться к клиенту в том, как он именно сейчас видит аналитика: сочувственно зеркалить, описывая простыми словами его переживания, его, а не свои. Не интерпретировать, не объяснять, не пытаться изменить, а именно своими словами расширять описание того, что переживает клиент в своей изначальной травматичной ситуации, ничего не добавляя. Только такие условия создают целебное действие, так как теперь клиент не один со своей травмой, а вы вместе с ним в ней, просто описываете ее и его в ней, становясь, как раз дополнительной психикой для переработки сырых первичных элементов. Вот это он может взять и возьмет с большой готовностью, почувствует себя понятым и даже благодарным.
Со временем, можно попробовать добавить осторожно простейшие метафоры и сравнения. Здесь опять огромный соблазн и надежда аналитика, что метафоры и сравнения будут с готовностью и благодарностью приняты.
Чаще всего, если до этого к клиенту уже достаточно долго только присоединялись, ничего не добавляя, то он сможет выдержать, что у аналитика есть и что-то больше, чем у него, что-то отличающееся – это движение к апельсинам, но очень постепенное. Но принять и согласиться может быть не готов. Опять - это не от зависти к апельсинам, не от ненависти к связи, а потому, что, скорее всего, ему надо искать свои метафоры и сравнения для развития своей психики, а не брать пассивно готовое у аналитика.
Со временем, можно попробовать добавить осторожно простейшие метафоры и сравнения. Здесь опять огромный соблазн и надежда аналитика, что метафоры и сравнения будут с готовностью и благодарностью приняты.
Чаще всего, если до этого к клиенту уже достаточно долго только присоединялись, ничего не добавляя, то он сможет выдержать, что у аналитика есть и что-то больше, чем у него, что-то отличающееся – это движение к апельсинам, но очень постепенное. Но принять и согласиться может быть не готов. Опять - это не от зависти к апельсинам, не от ненависти к связи, а потому, что, скорее всего, ему надо искать свои метафоры и сравнения для развития своей психики, а не брать пассивно готовое у аналитика.
Автор Нора Жанэ
